8 февраля - День российской науки. «Научная мечта — найти лекарство от рака»

Современная онкология благодаря научным открытиям дает шанс на излечение многих опухолей, которые считались смертельным еще 15-20 лет назад. Наука постоянно развивается, новые методы диагностики и лечения уже позволяют превратить онкологический диагноз в хроническую болезнь, с которой люди смогут жить долгие годы. 

«Мы лечим, а наука помогает нам это делать более эффективно»

Александр Сергеевич Митрофанов, врач-онколог, аспирант хирургического отделения опухолей головы и шеи, 27 лет:

— Я не из медицинской семьи, но мысль о том, что я буду врачом, пришла очень рано — я еще в детский сад ходил. Это очень странно, но уже тогда я думал, что буду именно врачом-онкологом. Я даже помню этот момент. Мне три года, я сижу перед телевизором и смотрю новости. В кадре люди в защитных радиоактивных костюмах перед Белым домом, а потом диктор говорит, что изобрели лекарство от рака и вообще все спасены. Я, еще совсем ребенок, тогда больше всего в жизни боялся рака. У меня умер дедушка от онкологического заболевания, видимо, это повлияло. В семье слово «рак» произносили часто, оно было у меня на слуху. Поэтому я был очень впечатлен новостью о том, что рак победили. «Теперь в жизни больше нечего бояться», - подумал я. Эту мысль я запомнил навсегда.

Родители всегда поддерживали любой мой выбор. Я учился в школе, и с каждым годом желание стать онкологом только укреплялось. Легко поступил в Сибирский государственный медицинский университет в городе Томске. На пятом курсе преподаватель, заметив мою заинтересованность в онкологии, сказал, что если я хочу быть онкологом, то надо поступать только в НМИЦ онкологии им. Петрова — ведущий научный центр в стране. И еще, что самая сложная онкологическая специальность — это опухоли головы и шеи. «Головошейные хирурги — просто боги», - сказал мой преподаватель, сам будучи торакально-абдоминальным хирургом. Так я пришел на отделение головы и шеи в НМИЦ онкологии им. Петрова. В 2020 году окончил ординатуру. А затем поступил в аспирантуру.

На базе нашего отделения я веду пациентов с опухолями носоглотки, которым проводим первым методом лечения химиоэмболизацию (это метод локальной химиотерапии злокачественных новообразований различной локализации путем эмболизации — закрытия просвета с остановкой кровотока — питающей опухоль артерии эмболизирующим материалом, содержащим противоопухолевый препарат). Этот метод известный, но для опухолей носоглотки еще не применялся. Я наблюдаю таких пациентов, веду базу, оцениваю результаты.

Сейчас вновь заработало Студенческое научное общество, в прошлом году выпустили два методических пособия, пишем постоянно статьи. Но мне кажется, что научная и врачебная деятельность у меня вообще неразрывно связаны. Потому что днем занимаешься лечением пациентов, а вечером, когда приходишь домой, уже наукой. Либо обрабатываешь тот материал, который собрал за день, либо читаешь или пишешь статьи. И на выходных тоже. Это сейчас смешно вспоминать, но когда я пришел в НМИЦ, я считал, что буду заниматься исключительно наукой. Наука, наука, наука… Но, к счастью, я заблуждался. Уже сейчас я понимаю, что только наукой я вряд ли смог заниматься. Потому что мы лечим, а наука помогает нам это делать более эффективно.

Мировая наука идет вперед семимильными шагами, в какие-то моменты совершаются великие открытия. Но даже несмотря на эти прорывные события, мы, к сожалению, не победим рак в ближайшие годы. Даже самые современные препараты не дают 100-процентной эффективности. Но пока мы не изобрели волшебную таблетку, у нас есть возможность продлить жизнь онкопациентам насколько это вообще возможно.

«Мне с самого начала повезло с учителями»

Надежда Александровна Бриш, врач-онколог, химиотерапевт, 29 лет:

— В моей семье с медициной не связан никто. Но лет с пяти я уже знала, чем буду заниматься, когда вырасту. Постоянно говорила, что стану врачом. Хотя мама все же надеялась, что я пойду по ее стопам и стану математиком. Я училась в медицинском лицее при СЗГМУ им. И. И. Мечникова, в котором уже с 8 класса мы посещали занятия по латыни, анатомии, хирургии и терапии. После школы поступила в СЗГМУ им. И. И. Мечникова на лечебный факультет. На третьем курсе университета я для себя твердо решила, что хочу быть врачом-онкологом. Сначала это был строго научный интерес, навеянный курсом патологической физиологии. Эта тема меня захлестнула, и я начала в углубляться в науку.

На четвертом курсе появился и клинический интерес, тогда я устроилась на работу в НМИЦ онкологии им.Н.Н.Петрова. Это было огромное везение, что меня взяли работать медсестрой в отделение торакальной онкологии. Для меня было важно вовремя понять, смогу ли я работать в дальнейшем в этой специальности, достаточно ли у меня для этого сил. Ведь вокруг онкологии очень много страхов и мифов. Оказалось все совершенно не так, как себе представляют. Отчаянью тут места точно нет, ведь наши пациенты настолько сильны духом и полны решительности победить, что невольно рядом с ними сам становишься сильнее и выносливее.

Параллельно с работой у меня происходил и обучающий процесс — чтение литературы, участие в научных мероприятиях. Мне с самого начала повезло с учителями! Это грандиозные ученые и врачи — Марк Львович Гельфонд, Николай Юрьевич Аристидов, Евгений Владимирович Левченко. К моменту поступления в ординатуру я перешла работать в наш блок трансплантации костного мозга, где получила бесценный опыт работы с гематологическими пациентами.

В ординатуре ротировалась по всем отделениям Центра, чтобы получить разносторонний опыт. На втором году обучения осталась на отделении краткосрочной противоопухолевой лекарственной терапии, под кураторством Елены Викторовны Ткаченко. Она невероятный учитель, который каким-то чудесным образом раскрывает весь потенциал, который заложен в человеке. Здесь же начала свою научную деятельность под руководством Татьяны Юрьевны Семиглазовой, которая обладает отличными качествами наставника, открывая дверь в науку.

В 2018 я поступила в аспирантуру, диссертационная работа называется «Роль нутритивного гомеостаза в неоадъювантном лечении пациентов с местнораспространенным раком желудка». Мы исследуем нутритивный статус пациентов и то, как наше вмешательство в питание влияет на результаты лечения. Я веду пациентов с различными опухолевыми локализациями. И это заставляет постоянно совершенствоваться, учиться, следить за всеми передовыми методами лечения по всем направлениям в онкологии.

Я считаю, что критично важно для любого ученого — участие в конференциях, конгрессах, симпозиумах, в профессиональных сообществах. Так как это возможность поделиться опытом с коллегами, и самому быть на уровне. На больших онкологических конгрессах, как, например, на нашем форуме «Белые ночи», мы имеем возможность получать новейшую информацию, слушать доклады онкологов высокого уровня. Сейчас из-за пандемии мы ограничены в личном общении, ведь все мероприятия перешли в онлайн формат. Но все так же доступны заочное участие в конференциях, курсы повышения квалификации.

Фундаментальная онкология в меньшей степени предполагает работу с пациентами. Но замечу, что все зависит от целей исследования. В моей работе мне необходим непосредственный контакт с пациентами. И я люблю за это свою работу. Для клинического онколога важно видеть как меняется в лучшую сторону состояние пациента, благодаря его знаниям и навыкам. Я в такие моменты ощущаю себя очень нужным и востребованным специалистом. Таким образом я понимаю, что не зря проделала весь этот путь.

«Научная деятельность — это творческий процесс»

Александр Сергеевич Мартьянов, аспирант научной лаборатории молекулярной онкологии, 24 года:

— Меня всегда привлекала биология как таковая, и в частности человек — его строение, функционирование. Именно поэтому я решил связать свою жизнь с медициной. В 2021 году я окончил Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет по специальности «Медицинская биофизика» и тогда же поступил в аспирантуру НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова. Генетикой я увлекся еще на третьем курсе медуниверситета, а на четвертом курсе пришел в научную лабораторию молекулярной онкологии в рамках работы студенческого научного общества.

Еще в процессе обучения в университете я понял, что заниматься наукой я хочу больше, чем быть клиническим специалистом. В науке ты проводишь исследования и получаешь результат, которого ранее никто не добивался. Понятно, что я участвую в работе лаборатории не только с научной точки зрения, но и в рамках рутинной диагностической практики в том числе.

Моя научно-исследовательская работа связана с изучением иммунологических особенностей опухолей молочной железы, вызванных мутациями в гене BRCA1. Опухоли молочной железы, как известно, самые распространенные злокачественные новообразования среди женщин. При этом около 5-10 процентов всех опухолей молочной железы имеют наследственный характер. Это значит, что появление опухоли обусловлено наличием мутации в определенном гене, доставшемся человеку от одного из родителей. В 80 процентах случаев этот поврежденный ген — BRCA1. Он кодирует белок, который участвует в починке нашей ДНК. Дело в том, что в процессе жизни у людей по разным причинам в ДНК могут появляться мутации, а специальные системы клеток - системы репарации (то есть “починки”) - должны исправлять эти повреждения. Если работа системы нарушена, увеличивается риск возникновения опухолей.

Мы изучаем взаимодействие иммунной системы и опухолей, ищем в том числе новые мишени, которые потенциально могут использоваться в диагностике и терапии.

Глобальная цель исследований — найти лекарство от рака. Конечно, я понимаю, что это близко к нечто несбыточному. Но все-таки вектор нашей работы направлен именно в эту сторону.

«На каждом этапе происходят свои маленькие открытия»

Надежда Станиславовна Никифорова, научный сотрудник научной лаборатории субклеточных технологий с группой онкоэндокринологии, 27 лет:

— Моя первая специальность «Химическая технология». Занималась получением устойчивого нетоксичного природного красителя. Но после магистратуры решила уйти в онкологию. Выбор был такой — либо пойти в медицинскую химию и заниматься разработкой химиотерапевтических препаратов, либо заняться биологией, которая сейчас очень активно развивается. В итоге я пришла в НМИЦ онкологии им. Петрова — просто прочитав объявление в социальной сети о том, что в научную лабораторию субклеточных технологий требуются сотрудники. Мне сразу эта работа показалась очень интересной.

Последние три года я занимаюсь выделением внеклеточных везикул и описанием их характеристик для создания тест-системы ранней диагностики рака. Везикулы — огромная перспективная тема. Это натуральный материал, который есть в каждом живом многоклеточном организме — у человека, животного, любого млекопитающего. Везикулы передают информацию между клетками, содержат в себе генетический материал. Можно загрузить в везикулы лекарство, тот же самый химиотерапевтический препарат, который при стандартном введении в организм действует на все клетки, а везикулы, если их модифицировать, к примеру, аптамерами, специфичными к раковых маркерам, позволяют доставлять лекарство в клетки адресно, точечно — только в раковые клетки. Получается такой своеобразный контейнер (натуральный и не токсичный) для доставки лекарств.

Я осознанно пришла в онкологию, чтобы делать что-то полезное для людей. Пока сложно говорить о том, каким я вижу свое будущее в науке. Сейчас я учусь в аспирантуре, готовлю свой проект. Тема моей будущей кандидатской работы ««Оценка диагностического потенциала ДНК-аптамеров для анализа отдельных популяций циркулирующих нано-везикул плазмы у онкологических пациентов». Аптамеры — это такие молекулы, которые могут принимать определенную форму и связываться с определенными маркерами, например, на везикулах. Также они могут модифицировать поверхность везикул. Допустим, мы хотим создать терапевтический контейнер из везикул с определенным препаратом и доставить его к опухолевой клетке, у которой есть свой определенный маркер. Мы модифицировали везикулу, которая не имела такого рецептора, мы создаем ее из аптамера. Это совершенно новая область изучения, и на каждом этапе происходят свои маленькие открытия.